Кучерова Лариса - Витязь Россы
КУЧЕРОВА ЛАРИСА
ВИТЯЗЬ РОССЫ
(ЗЛАТ).
ПРОЛОГ.
Ночь была просто кошмарной. Ветер выл диким зверем, деревья шумели и трещали, словно перед смертью, ручей, протекавший неподалеку от дома, превратился в реку, бурлил. Струи ливня хлестали по стенам упругими плетьми.
У окон, предусмотрительно заложенных тонкими деревянными ставнями, натекли лужи. По черепичной крыше барабанили то ли сорванные бурей ветки, то ли тяжкие куски града. Но в очаге весело потрескивал огонь, на крючке висел закопченный котел и вода уже начала побулькивать, закипая.
Старая Матигерда отложила в сторону недовязанный чулок, поднялась с толстого березового пенька, служившего сиденьем. Охнула, схватилась за поясницу, подождала, пока отпустит боль. Взяла берестяной туесок с крупой и, ковыляя, пошла к очагу.
На своем долгом веку Матигерда повидала немало лет и зим. Когда-то она была молоденькой и шустрой, в те незапамятные времена ничего бы не стоило порхнуть через всю комнату, да еще поправить сбившееся покрывало на кровати. Но теперь, когда время выбелило ее и без того не черные косы, наложив свои дорожки на лицо и тело, боли в отяжелевших ногах заставляли с трудом шаркать, поминутно останавливаться и отдыхать.
Вдалеке, глухо перекатываясь и отдаваясь в вершинах сосен, прогремел гром. Не успел затихнуть последний раскат, ударило значительно ближе. А потом еще и еще. Наконец грянуло так оглушительно, что затрепетали ветхие покрывала на кровати, полках и столе.
Огонь очага испуганно метнулся и погас. На секунду стемнело. Матигерда подняла руки к груди, нащупала нечто невидное в темноте, страстно зашептала. В тот же миг комната озарилась ослепительно ярким, зеленым, в синеву, светом близкой молнии.
Он пробился через запертые ставни, осветил зашептавшиеся пучки сухих трав на стропилах, попадавшие с полок глиняные горшки и крынки. На шее у старухи разорвалось ожерелье из сухих ягод. Бусинки посыпались вниз с легким глухим стуком.
Последним упал маленький череп неизвестного животного, который старуха постоянно носила на шее и не снимала, даже моясь.
(Об сеем интересном факте миру поведала известная сплетница Елюшка, которую вороны принесли за луком именно в момент справления бани. Тогда Матигерда послала просительницу из-за закрытых дверей. Но под ставней оказалась небольшая щелочка, достаточная, однако, для удовлетворения не вполне законного, но объяснимого любопытства.)
Итак, череп неизвестного животного упал. Матигерда охнула, протянула пальцы к лежащему на углях амулету. Неожиданно в очаге наново вспыхнул огонь. Жадно лизнул протянутую руку. Старая женщина отшатнулась назад.
Череп загорелся синим, похожим на свет молнии, огоньком. Рассыпался крохотными красноватыми искрами.
Матигерда с побелевшим лицом шагнула назад, еще и еще. Пока не наткнулась на свой пенек-сиденье. Тогда она опустилась на стул, да так и осталась сидеть.
По лицу старухи, застревая в глубоких темных морщинах, одна за другой катились крупные, мутные слезы.
Такой и застали ее утром несколько жителей деревни, пришедших за советом. Люди долго пытались расшевелить неподвижную старуху: трясли за плечо, орали в самое ухо, кто-то даже вылил ковш воды на голову - все без толку. Матигерда словно окаменела и лишь слезы, постоянно катившиеся по неподвижному лицу, говорили, что жизнь не совсем покинула старую ведунью.
Отчаявшиеся мужики покинули стоявший на отшибе домик и вернулись в деревню с печальной вестью о непонятной болезни старухи. Жители села опечалились. Некому больше
